Цитата(Athanarih @ 28.8.2007, 19:23)
С подачи достопочтенного Eugene'а предлагаю обсудить здесь литературные достоинства и недостатки Эдд.
Изначально вопрос ставился все-таки не о литературных достоинствах, а о природе истинности, что считаю важным отметить.
Истинность Эдд - действительно вопрос сложный и любопытный.
С одной стороны, те, кто их создавали, безусловно, желали передать истину. Так что с этой точки зрения их можно полагать истинными в своей основе. В качестве аналогии можно сослаться на природу правды в саге. Этот вопрос хорошо и подробно разобран М.И. Стеблин-Каменским в книге "Мир Саги", Глава "Что такое правда?".
Вопрос по сравнению с сагами усложняется тем, что, с одной стороны, Эдды явно существуют гораздо более длительное врремя, чем саги, а значит, гораздо большее число рассказчиков оставило отпечаток своего представления о правде.
С другой же стороны, Эдды (т.е. песни Старшей Эдды по преимуществу) - произведения поэтические или поэтизированные. И тут становится совершенно неясно, насколько сильно требования умещения текста в рамки поэтического размера и метафор сказались на верности передачи информации.
Примером влияния первого рода можно считать превращение Хегни из вассала братьев-королей в их брата. Можно предположить, что первоначально он, как приближенный вассал, был описан рассказчиком в терминах дружины-братства, где, закономерно, был обозначен как побратим. Впоследствии же, под влиянием мифологемы трех братьев, стилистики других повествований (рассматривающих, в первую очередь, одноуровневых персонажей) и иных причин, Хегни из побратима превратился просто в брата.
Примером влияния второго рода можно считать мотив "рва со змеями" в описании смерти Гуннара. Весь он вырос из поэтической метафоры могилы. Есть все основания полагать, что первоначально в Песне об Атли Гуннар в известном эпизоде описывался вполне стереотипно, как мертвый герой, пирующий и веселящийся в своем кургане. Однако могила была передана через метафору "рва змей", а пир и веселье - через игру на арфе. В результате неверного понимания метафоры, при пересказе Гуннар превратился в героя, живым положенного в яму со змеями, и пытающегося отогнать змею игрой на арфе (возможно трансформация шла через распространенный у скандинавов мотив захоронения заживо).
При этом весьма любопытно, что чистый поэтический текст гораздо ближе к исходному (но не совпадает с ним), чем сопровождающее его прозаическое толкование. Вероятно, поэтическая форма и т.н. "формульность" поэзии, с другой стороны, наоборот, выступали как стабилизирующий фактор при сохранении формы (хотя и затемняла содержание). Довольно вероятно, что повествователь, пользующийся старинными приемами поэзии, вкладывая один смысл в пересказываеую песнь, непроизвольно порождал другой, благодаря формульности гораздо более архаичный.
Приведенные примеры - это т.н. "песни о героях". Однако следует помнить, что и в "песнях о богах" происходили те же процессы. Причем они осложнялись тем, что метафизическое описание гораздо менее представимо, чем мир героев, что затрудняло преемственность понимания между поколениями.
Все это делает проблему "истинности" Эдд очень многогранной и сложной.